Читал на сон грядущий 118 экстру к Магистру (не спрашивайте). Многа думал. Ладно, вру, не много, но подумал.
Во-первых, перевод там, не перевод, Мосян все-таки неважный писатель в литературном именно отношении. Бедный язык, полное отсутствие описаний. Яркие образы редки (хотя встречаются). Что не умаляет, безусловно, прочих ее достоинств. И вообще, это, разумеется, вкусовщина. Не все любят язык, так как я и придают ему такое значение.
Во-вторых,
Во-вторых, вследствие этого сам Магистр, который раз убеждаюсь – парадоксальным образом произведение, выигрывающее при повторном прочтении. Ибо при неумении/нежелании автора вложить в текст второе (не говоря уже о третьем и прочих) дно и изобразить мысли персонажей иначе, чем словами через рот или авторской ремаркой (читай – прямым описанием), множество нюансов при первом прочтении просто ускользают. Зато при повторном (отягощенном просмотром дорамы, да) – бросаются в глаза и бьют поддых, вызывая… разное.
Например, эпохальная сцена привода ВУ в новом теле и маске к воротам Глубин и встреча с Сичэнем. Я имею в виду эту вот фразу – Ванцзи редко приводит кого-то и так радуется при этом. Черт. Черт. У меня сердце останавливается, когда я вижу внутренним взором Сичэня, видящего брата – внезапно (тм) светящимся от счастья. Это другим все тот же нефритовый кирпич, Сичэнь-то его с детства читает, как облупленного, а уж после _всего_ – и вовсе вглядывается в лицо с тревогой постоянно. И тут вдруг – пришел с лампой внутри. И Сичэнь _ничего_ не спрашивает. НИЧЕГО. Ведет себя _как_обычно_. Приветлив с гостем, да, ласков с братом – не более того. (И эта лавина мыслей внутри – что? Кто? Почему? Что случилось? Он был в этом, как его, дьявола… Кто этот тип? Почему в маске? Это важно, он бы иначе не привел. Боги, спасибо, спасибо! Только бы не… Не… Он не вынесет этого опять. Я не вынесу этого опять. Никто не вынесет этого опять.) Чорд.
Аналогично с экстрой. Это такая чудная ламповая история, нежная, прозрачная… С этими дивными жизненными наблюдениями – Не разговаривай со мной, я хочу спать! – Хорошо. – Ну ты опять, я же прошу, не разговаривай. Аааа. Какие флэшбеки, боги, какие флэшбеки. Как это прекрасно.
И фоном этот образ Ванцзи, стерегущего в темноте сон Усяня. Потому что нет сил заснуть, когда он наконец рядом. Потому что _жалко_спать_, когда он наконец рядом – и можно смотреть на него и видеть, и слушать его дыхание. И больше ничего не надо.
Потому что раньше он старался уснуть – и засыпая, мечтал не просыпаться. Никогда. Потому что нет сил просыпаться в этот мир, где нет Вэй Ина. А теперь, когда он вернулся – жалко спать, потому что каждая секунда, когда он рядом – безумная драгоценность. Немыслимая. (И это невозможно объяснить тому, кто не понимает. А тому, кто понимает – объяснять не нужно.)
И потому что он до сих пор иногда просыпается в ужасе – решив, что все приснилось. Что Вэй Ин не возвращался и это просто сон. И долго лежит, не в силах успокоить бешено бьющееся сердце и одолеть слабость.
И у меня каждый раз в горле комок, когда я вижу, как он смотрит на ВИ после возвращения, и представляю, как ему хочется его ежеминутно трогать – просто чтобы убедиться, что – нет, не показалось. Настоящий, живой, теплый. Живой. Рядом. Вернулся.
И он его при этом отпускает. Везде. Всегда. И даже не показывает вида. И молча ждет. Аааа.
И мне хотелось бы видеть, безусловно, легкие намеки на это в тексте, да. Такую понимающую мудрую улыбку автора – да, ты все правильно понял. Ты молодец. Все так и есть. Но нет. )))
А в остальном – все движения моей души ныне уходят в текст и, хочется написать, исчезают там безвозвратно.
И я уже очень, очень хочу почитать и посмотреть _что-то_другое_. Но сдерживаю себя, ибо честь, совесть, пепел Цинхэ, залы Ланъя,
папортники Меридора и все такоэ.